Как всё-таки забавно устроен человек, а? Я не про анатомию, я о другом. Счастливчик выиграл миллион, предположим, в лотерею. Он ведь никогда не спросит – как же так вышло? Не удивится – а ведь шанс-то был просто ничтожный, один из десяти тысяч шанс был. Всего-то...

Чарли, так назвали щенка, уж больно походил он нелепостью рахитичной походки на героя-бродяжку Чарли Чаплина, сумел за ночь съесть все, что было в миске. А может быть, ему кто-то помог. Кто-то взрослый и страшный...

Они познакомились такой же вот неприглядной весной. Алла заканчивала школу. Подруга решила сшить выпускное платье в ателье и взяла её за компанию. Пока ловкий обаятельный закройщик оформлял заказ, Алла терпеливо ждала. Он с первого взгляда очаровал её. Иначе и быть не могло. Но чем она его очаровала, так и осталось для неё загадкой...

Да, Нюрочка была хороша, что и говорить! Свежа, симпатична, остроумна и имела трогательную родинку справа над верхней губой. Злые языки утверждали, что родинка – искусственная, для соблазнения мужиков, но даже если это было и так, то Виктора Сергеевича такой камуфляж ничуть не расстраивал.

Кирилл достал кошелек: мое сердце сжалось. Это был точь-в-точь кошелек моей матери. Кожаный, потрепанный, с вдавленным гербом: серп и молот. Изнутри, – я это точно знала, – маленькая этикетка: "Фабрика кожевенных изделий "Марксист". Сделано в СССР".

Человек по имени Данни был не совсем обычным миллионером, а вот умер он вполне обыденно – оступился и упал, размозжив голову о камни в ничуть не рискованной прогулке во французских Альпах.

С жуком надо было что-то срочно делать: так оставлять тело было бы кощунственным небрежением над самим актом смерти.

Огромный сверкающий джипяра подкатил к небольшому деревенскому чепку. В котором, за одним из пяти кривоватых столиков, сидели двое отрехолков трактороподобного вида. Серёга и Васёк, братья-работяги...

В общем, обед, который происходил получасом позже в тесном семейном кругу, сложился в сугубом молчании. В довершении Нестеров поперхнулся, обрызгал супругу, и она демонстративно брезгливо отиралась. Однако, как говорится, еще не вечер...

Не решаясь на окончательный поступок, он после развода два или три месяца жёг на берегу свои рукописи и архивы, каждую субботу выбираясь из дома за город, на их заветное место, и час или немного дольше поддерживал когда-то важными бумагами огонь небольшого костра… Он замечал, как быстро становится бедным.