ПОСЛЕДНИЙ СНЕГ

Ноябрь заканчивался сырыми, холодными, скучными днями, но холодно было уже по-зимнему. В сумерках часто начинало казаться, что вот-вот пойдет снег, выбелит улицы, мостовые, крыши домов, набережные. Но ночью принимался вдруг дуть ветер с моря, тучи расходились, и только лишь к утру малость подмораживало. А днем опять слякоть под ногами, сырость, неслышно падающая сверху, — и никуда не хочется идти.

— Вот выпадет снег, — рассуждал Василий Петрович, — обязательно пойду в парк.

Комнат в квартире было три.

В первой, соседней с кухней, комнате жила незамужняя Кира. Она была учительницей литературы в школе через дорогу, и это явственно читалось по ее нервному худому и сильно веснушчатому лицу.

В другой, самой дальней по коридору - жил Валерий Евгеньевич Ганеев. Его комната была наиболее просторной и удачной, потому что окном она выходила не на шумную улицу, а во двор, где росло четыре липы, которые как раз дотягивались своими ветками до окна и после дождя особенно тревожно и хорошо пахли.

Я приехал в санаторий в конце марта. Снег уже почти вытаял, оставаясь грязными и сморщенными лафтаками только в низких и затененных местах, да кругами лежал он под могучими кедрами, сквозь которые мартовскому солнцу еще не пробиться. Поселили меня в «заячий домик», названный так, должно быть, по памяти о детской сказке, в которой у лисы был ледяной домик, а у зайца лубяной, пришла весна, лисья ледяная избушка и растаяла. А заячья, самая маленькая в санатории, стоит уже более сорока лет, и ничего ей не делается.

Неба не было. Плыли сплошные тучи. Они кучились над горой, порой горбились и слезились. Слезы неба за последнюю неделю изрядно надоели. А нынче стало маленько разведриваться. Голубоглазый день кое-где разорвал по швам облачную сумрачность, и в образовавшихся прорехах заголубело, заулыбалось. Проклятущее небо наконец раскрылось, утро пообещало светлую погоду. Оно так и случилось. Ася выползла из балагана, крытого травой, поправила грязную, всю в соломинах и трухе юбку, тоже улыбнулась. На сердце у нее стало покойнее.

БЕРЕСТЯНЫЕ ПАРУСА

Мы бежали по обочине дороги, а в водосточной канаве, весной превращавшейся в судоходный канал, качаясь на волнах, преодолевая бурные пороги, мели, неслись на всех берестяных парусах наши кораблики. Они сталкивались и перевертывались, но они не бывали потопленными, потому что они были «наши».

Я открыл изуродованный пацанами почтовый ящик, достал увесистую пачку ненужных мне рекламных газет и, как обычно, направился к мусоропроводу. Из газет выскользнул и упал прямо мне под ноги белоснежный элегантный конверт. Распечатал: Николай Посников - художник Дворца культуры «Юбилейный» - приглашал меня во Дворец на свой юбилей (такая вот неизбежная тавтология). «Боже мой, - подумал я, - прошло уже больше тридцати лет, как мы с ним познакомились».

 Ранней осенью сорок третьего года в этих местах шли тяжелые, не смолкающие ни днём, ни ночью бои. Наши войска хотели во что бы то ни стало до наступления зимних холодов переправиться на правый берег реки Десны и захватить там хотя бы небольшой плацдарм. А немцы всеми силами старались удержаться за рекой, где у них были хорошо оборудованные и укрепленные позиции.

Анастасия

Отступали через Джунгарские ворота, через которые когда-то проходил Великий Шелковый путь, и чье полупустынное ущелье давным-давно пропустило на Русь орды Чингисхана.

Отступали…

Это слово не могло всего вместить.

Уходили. Покидали. Убегали…

Покидали залитую братской кровью землю, будто ставшую свободной, но уже обезличенную и поруганную этой свободой, от которой повсюду непримиримо-страшно зажигались звезды.

Звезды из жести.

Последнее время Валентина жила в одной из деревень, каких много на русском Севере. Она перекочевала сюда, в родительский дом, из Архангельска, когда по вине пьяных жильцов сгорела старая деревяшка, рассчитанная на несколько семей. Из общей кухни частенько доносился с чувством исполняемый ею любимый романс «Веселья час и боль разлуки…» А раньше… раньше она бороздила океаны, ходила коком на судах торгового пароходства и временами отбивала родителям весёлые телеграммы с забавнейшим текстом: «Иду на Францию».

8-го марта, ровно в 10:00 утра на кладбище внутри пульсирующего шара вошли несколько сотрудников; их имена и фамилии не дадут нам ничего полезного, поэтому не станем тратить время на бессмысленное перечисление. С их предназначением и профессиональной деятельностью мы познакомимся по ходу нашего рассказа.

Когда кладбищенские ворота закрылись, работники приступили к выполнению своих обязанностей.

Могила 3 в ряду 4 подаёт звуковой сигнал; один из работников направляется к ней. Он читает сообщение на ЖК-надгробии: