Миниатюры

Постоянный житель

Когда-то многолюдная деревня — почитай, дворов сорок было — совсем скукожилась. Лет пять назад один ее конец, выходящий на бывшие колхозные поля, выгорел. Сейчас там летом буйно цветет кипрей. Часть оставшихся домов завалилась — какой набок, какой наперед. Есть и такой, что задом — как вздыбившийся конь — присел на рухнувший сарай.

Раным-ранешенько, когда я ещё и не проснулась толком, раздался телефонный звонок. Накидывая халат, я побрела в тот угол, где стоял аппарат. Успела по пути глянуть на термометр — опять всего пятнадцать, сколько ни топи с вечера!

— Это с почты беспокоят, — зазвучал в трубке знакомый дежурно-вежливый голос. — Вам тут телеграммка. Если вы не против, я вам её сейчас зачитаю, а саму бумажку мы вам послезавтра отправим, а то сегодня газеты-то к вам уже понесли…

Старому Гафуру нельзя уезжать из аула. Но невозможно и не ехать. Вопрос о переезде в город, к сыну, казалось, был решен еще в июле, целый месяц тому назад, — и внутреннее нежелание уезжать из аула, вступающее в противоречие с необходимостью отъезда, злит и угнетает старика. Он снова и снова возвращается памятью к тому июльскому разговору с сыном и снохой, когда решение о переезде было принято.

Прошло уже два года, как Гафур похоронил свою старуху, свою жену Патимат на тесном, старом кладбище, напротив аула.

Она была настолько бойка, что даже меня заграбастала в плен.

— Пойдём, пойдём! — бесцеремонно тянула за рукав. — Разве думно эдакой бабе да без мужика?! Счас мы это поправим, не упирайся! Всего две улицы отсюда.

И я сдалась. Чем куковать одной в гостинице, лучше пойти к людям на ужин и заодно испытать судьбу. Чем чёрт не шутит!

Одни увлекаются коллекционированием, другие заводят домашних питомцев, кто-то тянется к бутылке… Словом, люди находят себе дело по душе.

Для меня такой отдушиной оказались голуби. Да, пара обыкновенных голубей, которая стала регулярно прилетать на наш балкон.

В Ильин день

Завтра Ильин день. В этот день в далекой бунинской и блоковской России родился в 1909 году мой отец.

Эдик и Саша

Маленькая повесть

Я встретил ее на автовокзале в Махачкале. Одетая во все темное, она сидела на скамейке, сгорбившись и опустив голову. Низко повязанная черная шаль закрывала ее щеки и почти всю верхнюю часть лица, резко оттеняя матовую белизну кожи. Рядом, на скамейке, лежал пухлый синий пакет с полустершимся рисунком.

Восторженной душе кажется, что все здешние зимы похожи на белый сказочный сон. В снежных меховых шапках, сбитых набекрень, стоят избы, за околицей матово бледнеют луга, старый лес у реки совсем поседел и натянул на себя пуховое одеяло, укрываясь от метелей и ветра.