В рассказах Светланы Замлеловой каждая деталь – метафора... Письмена, пришедшие из тьмы веков, оказались длинным покаянным письмом многогрешного монаха Феодора Курицы, нарушавшего монашеские обеты, пьянствующего и распутничающего. И вот после последнего своего кутежа, вроде бы очнувшись, Феодор оказался не с привычными своими собутыльниками.

Считая доказанным исключительную роль романа Достоевского «Идиот» для газдановского «Возвращения Будды», мы сочли необходимым рассмотреть и два последующих романа Газданова – «Пилигримы» и «Пробуждение» – через ту же романную «призму» XIX века. Этот анализ и составляет содержание данной статьи.

Тургенев и Тютчев тесно связаны творчески и биографически. Между писателем и поэтом существовало взаимное человеческое и творческое притяжение, психологическая совместимость. На это указывают их произведения, эпистолярное наследие. Впечатлениями о личности и творчестве Тургенева Тютчев делился с самыми близкими ему людьми.

Насколько нам известно, романы «Идиот» и «Возвращение Будды» никогда не подвергались сопоставительному анализу. Действительно, возможность такого анализа не лежит на поверхности; однако, проведя такое сопоставление, исследователь оказывается перед целым рядом фактов, совокупность которых позволяет говорить о влиянии шедевра Достоевского на роман эмигрантского писателя. Признание этой гипотезы позволит добавить ещё одно «звено» в уже не маленькую цепь интертекстуальных перекличек Достоевского и Газданова.

В эпоху «безвременья», когда жить «очень тяжело, и что ни день, то становится ещё тяжелее. “Зверство” и “дикость” растут и смелеют, а люди с незлыми сердцами совершенно бездеятельны до ничтожества», Лесков явил новый тип писателя – духовного наставника, носителя «непраздного» учительного слова.

...Любопытно, кто из них окажется Ремом, кого пустят в расход в «Ночь длинных ножей»? Победа в 1933-м была важна, спору нет, но окончательно все решилось в 1934-м… Кто из них станет Геббельсом, кто Борманом, а кто – самим фюрером? И на сколько лет это предприятие рассчитано? Теперешняя российская власть планирует править триста лет, Адольф говорил о тысячелетнем рейхе – и его хватило на двенадцать лет... Любопытно, на сколько лет рассчитывают эти люди?

Бибихин сейчас является подобной фигурой для нашего философского ландшафта 1980 – начала 2000-х: тем, кто выводит это время из безвременья, из пространства текстов в пространство, где есть возможность с достаточной верой разыскивать смыслы не только в работах Владимира Вениаминовича – но и в окружающих, связанных по смежности или по контрасту.

Тема духовного преображения, восстановления «падшего образа» особенно волновала писателя на протяжении всего его творческого пути и нашла яркое выражение в таких шедеврах, как «Соборяне» (1872), «Запечатленный Ангел» (1873), «На краю света» (1875), в цикле «Святочные рассказы» (1886), в рассказах о праведниках. Лесковская повесть «Некрещёный поп» (1877) особенно пристального внимания отечественных литературоведов не привлекала.

Это нельзя понять, но можно прочесть. Если есть здесь экзистенциальный аспект, то ближе всего – сон. Записи сновидений. На самом деле это записи разных дней, разного умонастроения, разного типа письма. В них поражает своеобразная непрерывность: это – сплошное и самодостаточное литературное тело, вещь в себе, вовсе не переадесующая на личность писателя.

Рассматривая творчество Газданова, нетрудно заметить постоянное повторение трёх стилистических фигур: катахрезы, оксюморона и парадокса. Возьмём на себя смелость утверждать, что перед нами один и тот же троп «в трёх лицах», единая поэтическая «триада», которая и является ярчайшим инструментом «поэтического хозяйства» писателя — и отражением одного из «китов» его художественной философии. Попробуем доказать «единство» трёх упомянутых фигур.