Там, где Лубянка утыкается в бульвар и встречается со Сретенкой, наперерез движению шагает каменная баба. Нет, не баба это, а барышня, каменная барышня Надежда Крупская. Известно про неё хорошее – что она штопала носки и жалела детей. Возражала против Мавзолея и поселила Булгакова в Москве: всесильный Домком не хотел его прописывать в коммуналку – и вот она крупно черкнула красным карандашом на бумаге: "Помочь тов.
В 1996 году Макаров получил полиэтиленовый пакет с конвертами и, не заглядывая в них, расписался в книге учёта. За письмо о Таблицыне, предназначенное для проверки, расписался отдельно. «Это феноменальная ситуация, – думал и думал Макаров, шагая из редакции на железнодорожный вокзал. – Я её не понимаю. Но я всё равно поеду в командировку. Полиэтиленовый пакет бьёт мне по мозгам. Я ничего не могу объяснить в нём. Но я поеду, потому что ситуация феноменальная».
Под навесом придворовых построек, выставив сгорбленную спину, стоял у верстака старик и что-то мастерил. Он то и дело задирал руки вверх и, подслеповато моргая, рассматривал это что-то в руках. Задранная на самый затылок кепка, казалось, вот-вот спадёт с его небольшой головы. Чтобы разогнуться и поднять голову, ему приходилось слегка подсаживаться в коленях, а, рассмотрев, он снова склонялся, выпрямляя ноги.
В этом огромном автосалоне в центре Токио Ольга Бунеева, ныне Пересыпкина, ещё не бывала. Да и муж, который её сюда привёз, тоже, поэтому нашумевший, разрекламированный и обещанный ей мужем розовый «Бугатти» они искали долго.
Стояло невыносимо жаркое лето. На праздник родного села, из нашего большого счастливого выпуска 1957 года трёх десятых классов, были приглашены, как самые достойные сыны Бондарей, только двое: я и мой давний школьный товарищ, и приятель по детским играм – Юра Карев по прозвищу «Таня».