– Это не может быть. Яков пропал без вести в 44-м.

– Да, но до этого он родил Тихона.

– Не мог он этого сделать. Не мог. Он и в отпуске не был.

– Был. Сутки. Они проходили через соседний город, вот он и наведался. И родил.

– Когда это было?

– В начале сорок второго.

– Чушь, в начале сорок второго там были немцы.

– А он переоделся в штатское и на свой страх и риск…

– А в каком месяце сорок второго?

– В марте.

Звонок приятеля

Очерк из далёкого прошлого – в двух частях с эпилогом и послесловием

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Трудодень

– Чо это вы тут храпите?

Под навесом придворовых построек, выставив сгорбленную спину, стоял у верстака старик и что-то мастерил. Он то и дело задирал руки вверх и, подслеповато моргая, рассматривал это что-то в руках. Задранная на самый затылок кепка, казалось, вот-вот спадёт с его небольшой головы. Чтобы разогнуться и поднять голову, ему приходилось слегка подсаживаться в коленях, а, рассмотрев, он снова склонялся, выпрямляя ноги.

ГЕНЕРАЛ

Стояло невыносимо жаркое лето.
На праздник родного села, из нашего  большого счастливого выпуска 1957 года трёх десятых классов, были приглашены, как самые достойные сыны Бондарей,  только двое: я и мой давний школьный товарищ, и приятель по детским играм – Юра Карев по прозвищу «Таня».

Смерть одинокого человека

Сливыч

ПЕРЕКУР НА МОРОЗЕ, ИЛИ СЛУЧАЙ В КУРИЛКЕ С ВИДОМ НА…

Прохаживаясь с сигаретой после хорошего обеда по арочной веранде своего новодельного офиса, за стенами которого служащие не пустяками занимались – между прочим, надзор за предпринимателями губернскими осуществляли, Пётр Дмитриевич то и дело поглядывал на противоположную сторону улицы.

Мне ни прощанья, ни прощенья...

Волки пировали всю ночь.

Они до сих пор не могли поверить в свою удачу: торопливо, с трудом и хрипом проглатывали они еще горячие куски. Нет-нет да и отрывались от темной туши, настороженная ярость вздыбивала и без того напруженную шерсть на горбатых загривках: то один, то другой волчара, отскочив от поверженного марала, осторожно обегал кругом стаю, взбирался на огромную каменную плиту, нависшую над темными верхушками елей, что спускались по щели к полузамерзшему ручью.

…и я нырнул в тёплое нутро остановившейся почти сразу же машины…

Мокрый асфальт навевает странное чувство дождя, будто город умылся родниковой водой, отряхнулся, и каменное лицо своё охапкой прелых листьев протёр.