Боюсь, сдам очерк в редакцию, а мне скажут: "Ну вот, на­грузил его именами, Георгия Константиновича Жукова вставил, о Брежневе затеял разговор, к чему? Есть писатель Николай Воронов - давай о нем, давай о его творчестве!" А я про себя подумаю: "Ух, умертвители ветра, шума деревьев, стона совы, грохота гроз, вам клади на стол, под ножницы ваши только "о нем", только "о его" внешнем облике дела, а где он родился, где рос, кого любил, кто протянул ему ладонь надежды - не нужно?

Уж если о чем тоскует русский человек, во всех поколениях, так я, скажу уверенно, - о дедах. Нету их. Ну, оглянись, ну, покрути головой - есть? Нету. Кого на Руси бьют чаще и больше всех? Дедов. Били их - на Японской, Германской, Гражданской, Финской, Польской, били их на разных границах, но особо их били, прямо убивали, - в ягодовских, бериевских, да разве упомнить, - в дзержинско-менжинских и ежовских подвалах, на Соловках, в Сибири, на Колыме, на Певеке, на Чукотке и в прочих лагерях.

Позднее, в период обострения внутренней борьбы, уже начиная понимать, что убийство совершено напрасно, но еще не раскаявшись, и только жалея, что он оказался всего лишь «тварью дрожащей», Раскольников видит четвертое сновидение. Мысли-рассуждения его перед сном говорят о том, что и в сердце, и в разуме его происходит раздирание (в христианской практике - «поселился дьявол»), все ожесточается борьба добра и зла, любви и ненависти:

Во сне Родион - ребенок лет семи. Символичен возраст: в Церкви дети до семи лет допускаются к таинству Причащения, минуя таинство Исповеди. С семи лет ребенок ответственен за свои поступки, учится анализировать, и исправлять свои грехи, с семилетнего возраста дети должны раскаиваться в прегрешениях во время Таинства Исповеди, чтобы стать Причастником Славы Господа.

Символична и дорога, извилистая и пыльная, по которой мимо большого кабака ведет Родиона отец:

Во время исповеди умирающего Мармеладова, описывая портрет Сонечки, использует «огненный» цвет. Здесь гениальный художник смог передать вызывающую яркость уличного, вульгарного, кричащего, пестрого наряда, подчеркнув всю нелепость его для данной обстановки и для самой его хозяйки - этого удивительно чистого и обреченного на позор и жертвенность существа, при этом не назвав ни одного оттенка и ни одного цвета, кроме огненного, вопиющего со шляпы кроткого созданья. Это уже символ - символ жертвенности - и венец.

В романе Достоевский почти не показывает небо и солнце, которые обычно ассоциируются с вечностью, духовным миром, напоминают об ином бытии и источнике света духовного. Это объясняется особенностью реалистического метода Достоевского изображать мир глазами героев, вернее, изнутри, как бы из самого сердца героев. Каморки, мрачные, обшарпанные стены, низкие потолки, постоянно грязные лестницы и улицы, бесконечные заботы и проблемы как бы не позволяют поднять глаза вверх, к небу. Вместе с тем чувствуется самоуглубленность героев, их духовное осмысление происходящего, внутренняя борьба.

Во время убийства старухи-процентщицы появляется, на первый взгляд, незначительная деталь, над которой вначале Родион даже не задумывается:

«На снурке были два креста, кипарисный и медный, и, кроме того, финифтяный образок; и тут же вместе с ними висел небольшой замшевый засаленный кошелек с стальным ободком и колечком. Кошелек был очень туго набит; Раскольников сунул его в карман не осматривая, кресты сбросил старухе на грудь…».

Какой педагогический коллектив и какой руководитель не мечтает о том, чтобы выпускники их школы были хорошо воспитаны, культурны, ценили родные традиции и хорошо разбирались в отечественной культуре, особенно в литературе. Русской литературой восхищается мир, ее изучают, исследуют, на ней воспитываются и воспитывают.