Я наследница Победы,
На ветру сгорают дни
Никуда я не уеду,
Хоть метлой меня гони.

Все пути приводят к Риму,
И в Москву они ведут.
Здесь бывали мы любимы,
Здесь нам кажется, что ждут.

На горах на Воробьёвых,
Где запутаны следы,
Кружат бабочками снова
Наши тени у воды.

Век двадцатый, «непредвзятый»,
Мы на «ты» с тобой давно.
Промелькнувшее когда-то,

Серый волк, не стучись в мою память,
Я уже повзрослела на год,
Не бросай в меня острый камень,
Своих дерзко-влюбленных нот.

В немоте зачерствелых мыслей,
В одиночестве кротких дней.
 Ты не тот, я не та, и чистый
Диск луны в черно-белом сне.

Напишу тебе парочку строчек,
Раз уж ты написать не смог.
Знаю, каждой безумной ночью
Одинокий, ты все же волк!

Но на разных концах сюжета,

В немецкой тюрьме
За запертой дверью, покорная горю,
Сидела девчонка грустна,
За то, что бежала от немцев на волю,
За то, что врагам не мила.
Ей Родина снилась, мерещилось счастье,
Но дни уплывали рекой,
Пред нею, как вихри, кружились ненастья, —

1. Развалины
Она стояла, утонув в бурьяне,
Огонь крапивный полыхал по плечи,
И никого в округе окаянной,
И некому помочь ей, да и нечем…
Кричала молча церковь — глас в пустыне,
И купола ее чернила копоть…
А перед нею женщина застыла,
Невольно перешедшая на шепот.

Печальный рот ворот зажат щеколдой,
Решеток ржавых сомкнуты ресницы.

ДОМ ИЗ ЯНТАРЯ
Светло в лесу,
просторно, словно в доме.
Струится вверх стволов сосновых дым.
А надо мной оконные проёмы,
заполненные небом голубым.
В лесной квартире
я сниму ботинки:
я с детства здесь хозяин, а не гость.
И каждый пень —
с кругами грампластинки,
и каждый груздь —
по шляпку вбитый гвоздь.

Обметаем углы, выметаем
Пыль и мусор из тесной избы,
Но опять, словно мухи, влетаем
И жужжим в паутине судьбы

Выбиваем ковры, выбиваем
Злую нечисть, гремя и пыля,
В белоснежных холстах выбываем
В ту страну, где сплошная земля…

Если жизнь в этом мире случайна,
Отчего этот зов чистоты
И какой они связаны тайной
Жажда плоти и дым красоты?..

Посредине стола, где парует картошка в мундире,
Посредине судьбы в этой старой уютной квартире,
Посредине зимы, где в окне голубое смеется,
Настигает меня простота ослепительней солнца.

Есть немало причин — головой на лежащие руки,
И молчи не молчи, не становятся легче в разлуке,
И стеклянная банка с водой и рябит, и вскипает,
В ней биение пульса увижу, как будто во сне и слепая.

                                              М.В.
Ты засады обойдёшь арбалетные,
ты минуешь лабиринты уверенно,
но рискуешь опоздать на столетия,
обронив платок в палаццо у берега.
 
Тут дороги разбегаются в стороны,
перепутаны дурные с хорошими,
и, кружась, ругают путника вороны

Февраль рисует углём и мелом:
Деревья — чёрным, а небо — белым.
Февраль — дальтоник, февраль — аскет.
К пейзажу жизни — эскиз, макет.

Весна-ребёнок возьмёт раскраску…
Ляп — жёлтой краской, ляп — красной краской!
Внизу — зелёным, а сверху — синим!
...И — дядю с кошкой! И — маму с сыном!

***

Кто небо усеял звездами
И землю засеял людьми,
Тот в вечном долгу перед нами
За наши короткие дни.

Он пестует души и бремя
Трудов этих тяжких несет,
Пока быстротечное время
Житейские сети плетет…

Всего и успеешь — родиться,
Влюбиться и сердце разбить,
Как властная чья-то десница
Уже начинает манить.

Куда? Ты не знаешь ответа…
Но чувствуешь — скоро идти.