Цвітуть піони коло хати, Яке добро, яка краса! А баба їх уже не бачить, Лиш крізь віконце небеса. Не ходять ноги у бабусі, І день, і ніч вона лежить. Життя ж вирує, світ у русі, Усе біжить, летить, шумить. Про смерть ніхто не хоче знати, Хоч і піде у небуття. Цвітуть піони коло хати, А це — продовження життя. Останні дні уже в бабусі...
*** А в осень из лета въезжают составы, И вроде бы дней было летних так мало. Но тех, кто судьбу на перроне оставил, В других городах принимают вокзалы.
Земля оборотов своих не меняет, И снова на Юг собираются стаи, Чужая комета куда-то взлетает, А звёзды в неясность далёкую манят.
Покажется странным опять измененье, Когда многоцветье сереет и время,
Отвечай мне: какие имеешь права говорить среди нас своё слово? Отвечаю: мне их подарила трава на пригорке, за лесом еловым.
Отвечай мне: чего же ты хочешь сказать в этом тёмном раздолье словесном? Отвечаю: слова чрез меня лишь сквозят и опять возвращаются в бездну. Что узнаете вы, что поймёте, увы, — самому до конца не известно.
В немецкой тюрьме За запертой дверью, покорная горю, Сидела девчонка грустна, За то, что бежала от немцев на волю, За то, что врагам не мила. Ей Родина снилась, мерещилось счастье, Но дни уплывали рекой, Пред нею, как вихри, кружились ненастья, —
1. Развалины Она стояла, утонув в бурьяне, Огонь крапивный полыхал по плечи, И никого в округе окаянной, И некому помочь ей, да и нечем… Кричала молча церковь — глас в пустыне, И купола ее чернила копоть… А перед нею женщина застыла, Невольно перешедшая на шепот.