Допрашивали всю семью священника ­– в том числе и ее, Лизу, вплоть до 1940 года. Она повторяла – у нас и свои драгоценности в доме были, и китайский фарфор, картины на стенах. Мы жили зажиточно, а о чем вы спрашиваете – не ведаю. В 1941 году дело о драгоценностях Царской Семьи отправили в архив. Запылилось и забылось.

Эта книга не могла быть написана без помощи и активного участия многих людей. Автор бесконечно благодарна Светлане Сидоровой, директору ТИАМЗ (Тобольский историко-архитектурный музей-заповедник); Андрею Ламбину, научному сотруднику ТИАМЗ; Ирине Сергеевой, начальнику отдела ТИАМЗ; Константину Васильеву, доктору медицинских наук, профессору Одесского национального медицинского университета, кафедра социальной медицины; иерею Петру Шитикову, помощнику ректора Тобольской семинарии по научной работе; Александру Валитову, ведущему научному сотруднику исторической станции РАН; Александре Султановой, экскурсоводу туристического агентства «Тобольский Арбат»; Лии Гинцель, журналисту, Екатеринбург; Татьяне Матаковой, Санкт-Петербург.

В нынешний год 185-летия Николая Семёновича Лескова (1831–1895) и 195-летия Фёдора Михайловича Достоевского (1821–1881) образованное человечество с признательностью вспоминает славные имена великих классиков мировой литературы. Интерес к их творчеству с годами не угасает, но возрастает. Чем больше читаешь и изучаешь этих русских писателей, тем более убеждаешься, что их художественные миры, уходящие корнями в Святое Евангелие, столь же неисчерпаемы, как и Новый Завет с его заповедями о жизни вечной.

Я читаю «Двойника» (1846) Достоевского и недоумеваю: что б могла означать эта несусветная выдумка – до натурализма описывать то ли сумасшедшего, то ли не знаю, что это? Сплошной сон персонажа? Полный заворот мозгов. Моих, в том числе, ничего не понимающих.

Самые ранние детские переживания религиозного характера писатель хранил всю жизнь. Он запомнил, как в полутёмной церкви маменька причащала его, двухлетнего, и как в луче света «голубок пролетел из одного окна в другое»; как около трёх лет отроду он прочёл при гостях молитву: «Всё упование моё на Тя возлагаю, Мати Божия, сохрани мя под кровом Твоим»...

Всё-таки непонятно. С какой стати Чайковский написал музыку счастья любви на слова о наваждении любви...